Главная / Афоризмы о науке / Дарвин Чарлз

Дарвин Чарлз

…Мой успех как человека науки, каков бы ни был размер этого успеха, явился результатом, насколько я могу судить, сложных и разнообразных умственных качеств и условий. Самыми важными из них были: любовь к науке, безграничное терпение при долгом обдумывании любого вопроса, усердие в наблюдении и собирании фактов и порядочная доля изобретательности и здравого смысла. Воистину удивительно, что, обладая такими посредственными способностями, я мог оказать довольно значительное влияние на убеждения людей науки по некоторым важным вопросам.

Усердие, проявленное мною в наблюдении и собирании фактов, было почти столь велико, каким только вообще оно могло бы быть. И что еще более важно, моя любовь к естествознанию была неизменной и ревностной. На помощь этой чистой любви приходило, однако, и честолюбивое желание снискать уважение моих товарищей натуралистов. С самой ранней юности я испытывал сильнейшее желание понять и разъяснить все, что бы я ни наблюдал, т. е. подвести все факты под некоторые общие законы. Все эти причины, вместе взятые, и объясняют то терпение, с которым я мог в течение любого количества лет упорно размышлять над каким-нибудь неразрешимым вопросом.

Главным моим наслаждением и единственным занятием в течение всей моей жизни была научная работа, и возбуждение, вызываемое ею, позволяет мне на время забывать или совсем устраняет мое постоянное плохое самочувствие.

…Я работал во время путешествия с величайшим напряжением моих сил просто оттого, что мне доставлял удовольствие процесс исследования, а также потому, что я страстно желал добавить несколько новых фактов к тому великому множеству их, которым владеет естествознание. Но кроме того, у меня было и честолюбивое желание занять достойное место среди людей науки — не берусь судить, был ли я честолюбив более или менее, чем большинство моих собратий по науке.

…Я не могу вспомнить ни единой первоначально составленной мною гипотезы, которая не была бы через некоторое время отвергнута или изменена мною… Порядочная доля скептицизма полезна представителям науки, так как позволяет избежать большой потери времени…

Думаю, что все сколько-нибудь ценное, чему я научился, приобретено мною путем самообразования.

Каждый раз, когда я обнаруживал, что мною была допущена грубая ошибка, или что моя работа в том или ином отношении несовершенна, или когда меня презрительно критиковали, или даже тогда, когда меня чрезмерно хвалили, и в результате всего этого я чувствовал себя огорченным — величайшим утешением для меня были слова, которые я сотни раз повторял самому себе: «Я трудился изо всех сил и старался, как мог, а ни один человек не в состоянии сделать больше этого».

Некоторые из великих открытий, подвинувших науку, можно назвать «легкими», однако не в смысле того, что их легко было сделать, а в том смысле, что, когда они совершены, их легко понять каждому.

(К. Марксу) Дорогой сэр, благодарю Вас за оказанную мне честь присылкой Вашего большого труда о Капитале; я искренне желал бы быть более достойным его получения, лучше разбираясь в этом глубоком и важном вопросе политической экономики. Сколь ни были бы различны наши научные интересы, я полагаю, что мы оба искренне желаем расширения познания и что оно в конце концов несомненно послужит к возрастанию счастья человечества.

…В Кембридже я с большим вниманием и глубоким интересом прочитал «Личное повествование» Гумбольдта. Это сочинение и; «Введение в изучение естествознания» сэра Дж. Гершеля пробудили во мне пылкое стремление внести хотя бы самый скромный вклад в благородное здание наук о природе.

Я уверен, что ради славы я никогда ни на один дюйм не отступил от принятого мною пути.

…Должен заметить, что мои критики почти всегда обращались со мной честно, если оставить в стороне тех из них, которые не обладали научными знаниями, ибо о них и не стоит говорить.

Он (Бокль) рассказал мне, что покупает все книги, которые намерен прочитать, и составляет к каждой полный указатель фактов, которые, как ему кажется, могут оказаться полезными для пего, и что он всегда может вспомнить, в какой книге он прочитал то или другое…

Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
Сказал как отрезал:
  • Аппетит приходит во время еды
    Считается, что замечательная фраза пришла в наш язык из романа Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». Среди разговоров в подпитии кем-то из пирующих была брошена фраза: «Аппетит приходит во время еды», как сказал Анже Манский; жажда проходит во время пития». Жером д’Анже епископ Манский был современником Рабле и, вероятно, большим любителем покушать. Hеизвестно, говорил ли он...