Цитаты про космос
Целься в Луну. Промахнешься — попадешь в звезду.
Есть синяя в небе звезда, Дженит. Если гнать сто миль в час, езды двадцать лет от нас.
Ну выйдет человечество в космос — и что? На что ему космос, когда не дано вечности?
Главное остаётся на Земле. Как всегда, впрочем.
Если смотреть на землю по спутниковым картам, города напоминают какое-то кожное заболевание. Серые, неряшливые круги похожи на лишай или какой-нибудь разросшийся грибок. Да так оно, по сути, и есть. Во вселенной столько разных вещей, которые повторяются по схожему принципу, но в разных масштабах. Те же электроны крутятся в атомах, совсем как планеты в солнечной системе. А, скорее всего, Земля — это тоже просто электрон в чём-то, существующем в ином измерении размеров. Болезнетворные бактерии и грибки делают то же самое, что и люди. Они не хотят вызывать болезнь, а просто обустраивают поверхность кожи для своей жизни. Остаётся надеяться, что космический врач не пропишет Земле антибиотики.
Герои и смельчаки проложат первые воздушные тропы трасс: Земля — орбита Луны, Земля — орбита Марса и еще далее: Москва — Луна, Калуга — Марс.
Проникни люди в солнечную систему, распоряжайся в ней, как хозяйка в доме: раскроются ли тогда тайны мира? Нисколько! Как осмотр какого-нибудь камушка или раковины не раскроет еще тайн океана.
Для полёта в космос искали горячие сердца, быстрый ум, крепкие нервы, несгибаемую волю, стойкость духа, бодрость, жизнерадостность. Хотели, чтобы будущий космонавт мог ориентироваться и не теряться в сложной обстановке полёта, мгновенно откликаться на её изменения и принимать во всех случаях только самые верные решения.
— Но их датчики зафиксировали сбой при анализе космического излучения. — Адам, я обедаю. Говори по-человечески. — Извини. Понимаешь, система астроориентации… — Стоп. Больше никаких черных дыр, реликтовых излучений и марсоходов. Обеденный перерыв для мужских разговоров. А мужики говорят только о женщинах, погоде, и так далее. Ясно тебе?
Если мы действительно такие злые и тупые, что готовы закидать друг друга всеми этими расчудесными водородными и нейтронными бомбочками, то, может, и к лучшему, если мы коллективно покончим с собой, прежде чем лезть в космос измываться над какими-нибудь инопланетянами.
Заправлены в планшеты Космические карты, И штурман уточняет В последний раз маршрут. Давайте-ка, ребята, Споемте перед стартом: У нас ещё в запасе Четырнадцать минут.
Выйди в тамбур рук ее березовых и сойди с него в ближайший космос.
Мой третий товарищ — ну прямо был героем. Он знойную пустыню пересек. И говорят, дошел до Каспийского моря… — Не тем ударился о воду дурачок! Таких не берут в космонавты! Таких не берут в космонавты! Я — Земля! Я своих провожаю питомцев! Долетайте до самого солнца! И домой! Таких не берут в космонавты! Spaceman! Мир!
— Товарищ Борис, мне нужно несколько капель вашей крови. — Это ещё зачем? — Чтобы запустить центрифугу нужен образец крови пилота. У космонавта должно быть железное здоровье. Поэтому надо взять анализ крови. Это не больно. — Две вещи всякий настоящий солдат готов сделать по первой просьбе: снять штаны и пролить кровь! — Хватит и второго. — Как пожелаете.
Эти несчастные пионеры нашли там то, чего было предостаточно на Земле: кошмар бессмыслицы, которой нет конца. Вот три трофея, которые дал нам космос, бесконечность вовне: ненужный героизм, дешевая комедия, бессмысленная смерть.
Если женщины могут быть железнодорожниками в России, почему они не могут летать в космос?
В космосе ничего не пропадает.
А если серьёзно, — моя мечта — дожить до контакта с другой цивилизацией. Раньше я не верил в НЛО. С годами пришёл к выводу: инопланетяне бывали на Земле, но очень давно. Уверен: братья по разуму существуют и сейчас. Надеюсь, они ещё вернутся. И мы обязательно встретимся!
Ничего не признаю, кроме материи. В физике, химии и биологии я вижу одну механику. Весь космос только бесконечный и сложный механизм. Сложность его так велика, что граничит с произволом, неожиданностью и случайностью, она даёт иллюзию свободной воли сознательных существ.
Единственное, что может отменить войну навсегда, это изменение человеческой психики. У тех, кто, взлетев над Землёй, увидит её во всей красоте и хрупкости, психология будет меняться. Сначала это будут единицы, потом сотни, потом миллионы. Это будет уже совсем другая цивилизация, другое человечество. Они совсем по-новому оценят красоту земли, вкус каждой её ягоды…
Главное — это космос и его необъятность.
Меня ужасает вечное безмолвие этих пространств.
Ярче всего звёзды сияют перед тем, как умереть.
Когда где-то в Галактике рождаются и гибнут звезды, когда гигантские взрывы раскидывают на миллиарды километров материю, то все это происходит в абсолютной тишине. Очень страшно беззвучие космических просторов…
Это внутри меня взрывы и грохот. На фоне Галактики — мы ничтожны и крохотны. Старый дом, оконные щели. Я тебя узнавал в каждом из воплощений.
Они все очутились в одиночестве. Их голоса умерли, точно эхо слов всевышнего, изреченных и отзвучавших в звездной бездне. Вон капитан улетел к Луне, вон метеорный рой унес Стоуна, вон Стимсон, вон Эплгейт на пути к Плутону, вон Смит, Тэрнер, Ундервуд и все остальные; стеклышки калейдоскопа, которые так долго составляли одушевленный узор, разметало во все стороны.
— В космосе нельзя ничего поднять вверх. В космосе нет понятия «вверх». — Ах так, а куда же каждый день поднимается солнце? — Против такой-то уличной мудрости ну как попрешь.
Вся космическая программа Америки — это попытка попасть в Индию при помощи новых технологий. Опять ничего не получилось. Высадились на Луне — флаг воткнули. Вот это любимая американская штука — флаг воткнуть. Вот кому флаг? Там никого нет. Там вакуум. Кому вы воткнули флаг? Я к тому, что возможно, есть инопланетные жизни, которые прилетают к нам сюда на планету, оставляют круги на полях для того, чтобы мы развивались как-то. А эти просто флаг воткнули. Мне кажется, где-то в другой галактике есть Центр по изучению американского флага. Там стоят гуманоиды и думают: это что за хрень вообще?
За четыре с лишним месяца, которые в общей сложности мне довелось пробыть на орбите, я успел убедиться: нет лучше работы, чем в космосе, но нет лучше жизни, чем на Земле!
Но зарождающийся космос зовётся хаосом.
Найдите минутку для потрясающих фотографий, сделанных телескопом «Хаббл», и вы увидите вещи более грандиозные, загадочные и прекрасные – а также более хаотичные, грандиозные и пугающие, – чем любой миф о сотворении мира или о его конце.
Человечество не останется вечно на Земле, но в погоне за светом и пространством сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет себе все околосолнечное пространство.
Космос нас ждёт, Космос нас любит, Космос живёт в каждой из судеб, Космос, привет, Космос нам верит, Выключи свет, закрой все двери, Космос нас ждёт.
Если вам нравится лежать в ванной, вы полюбите невесомость.
Космос — это все, что есть, что когда-либо было и когда-нибудь будет. Одно созерцание Космоса потрясает: дрожь бежит по спине, перехватывает горло, и появляется чувство, слабое, как смутное воспоминание, будто падаешь с высоты. Мы сознаем, что прикасаемся к величайшей из тайн.
Астрономия заставляет душу смотреть вверх и ведет нас из этого мира в другой.
Это наш дом. Это мы. Все, кого вы любите, все, кого вы знаете, все, о ком вы когда-либо слышали, все когда-либо существовавшие люди прожили свои жизни на ней. Множество наших наслаждений и страданий, тысячи самоуверенных религий, идеологий и экономических доктрин, каждый охотник и собиратель, каждый герой и трус, каждый созидатель и разрушитель цивилизаций, каждый король и крестьянин, каждая влюблённая пара, каждая мать и каждый отец, каждый способный ребёнок, изобретатель и путешественник, каждый преподаватель этики, каждый лживый политик, каждая «суперзвезда», каждый «величайший лидер», каждый святой и грешник в истории нашего вида жили здесь — на соринке, подвешенной в солнечном луче.
Радиация — это бич, который нас больше всего привязывает к Земле. Ни техника, ни двигатели, ни система жизнеобеспечения, а именно радиация заставляет нас летать на низких околоземных орбитах. Решим проблему с защитой от радиации — полетим дальше.
Мы не так уж часто запоминаем запахи — запах весны, запах моря… А ведь всю свою жизнь можно описать, вспоминая, как что пахнет. Для Гермашевского запах космоса — и запах бумаги и клея для первых авиамоделей, и запах взрыва модели ракеты… Запах космодрома придет еще не скоро.
Когда я сам для себя играю «Лунную сонату», у меня часто возникает чувство, будто я нахожусь на луне перед большим роялем и играю в то время, как луна, рояль и я вращаемся вокруг земного шара.
Мы или остаемся людьми и полетим на Марс, или будем животными.
Быть первым в космосе, вступить один на один в небывалый поединок с природой — можно ли мечтать о большем?
Каждый атом в вашем теле берёт своё начало во взорвавшейся звезде. И, возможно, атомы в вашей левой руке взяли своё начало в иной звезде, нежели атомы в правой руке. Это, действительно, самая поэтичная вещь, из тех, что я знаю о физике: вы все звёздная пыль. Вас не было бы здесь, если бы звёзды не взорвались, потому что химические элементы — углерод, азот, кислород, железо, всё, что необходимо для эволюции и жизни, — не были созданы в начале времён. Они были синтезированы в ядерных печах звёзд, и единственная причина, почему они попали в ваше тело, это потому, что звёзды соизволили взорваться. Забудьте Иисуса. Звёзды погибли, чтобы вы могли находиться здесь и сейчас.
Я не уверен, что человеческая раса проживет еще хотя бы тысячу лет, если не найдет возможности вырваться в космос. Существует множество сценариев того, как может погибнуть все живое на маленькой планете. Но я оптимист. Мы точно достигнем звезд.
Я слышу твой вой на луну, но он не нужен вовсе вам, Нас ждет Альфа Центавра, Проксима.
Ракета отлично взлетела. Жаль только, приземлилась не на той планете.
— А вот за пятьдесят пять лет пилотируемой космонавтики у нас летали только четыре женщины в космос. — Ну, значит, есть причины… — Четыре! — Алла, Вы думаете это вопрос шовинизма мужского? — Конечно! А у американцев летало больше пятидесяти… — Ну и что, что они летали? Они их туда загрузили, они полетели, прилетели обратно… Всё равно, что Белка и Стрелка, там, Внучка и Жучка. — Ужас какой!
Сколько жутких загадок, чуждых человеческому пониманию, таит ещё космос? Неужели мы всюду должны являться, неся всеуничтожающую силу на своих кораблях, чтобы вдребезги расколотить всё, что противоречит нашим понятиям?
Не знаю, что бы вы сказали о дне, в течение которого наблюдали бы четыре прекрасных заката.
Мне раз ещё увидеть суждено Сверкающее это полотенце, Божественную перемычку счастья, И что бы люди там ни говорили — Я доживу, переберу позвездно, Пересчитаю их по каталогу, Перечитаю их по книге ночи.
— А эти русские ракеты безопасны? — Ну, безопасны настолько, насколько это возможно для народа, который подарил нам Чернобыль.
Космос от нас совсем не так далеко, как кажется — всего в часе езды, если ваша машина способна ехать вверх.
— Эй, Коремицу, ты случайно не знаешь, куда люди уходят после смерти? — Умирать не приходилось. — Я хотел бы улететь в космос. — Космос…
Всё, что мы делаем, должно быть посвящено одной цели — добраться до Луны раньше русских… иначе нет смысла тратить такие деньги, ведь космос, вообще-то, меня не интересует… Единственное оправдание таким расходам — это надежда превзойти Советский Союз и показать, что мы, вместо того чтобы отставать на пару лет, теперь, даст Бог, обгоним их!
Страшно бывает вглядываться в полотно бесплатного планетария над крышами пятиэтажек. Бывает, кажется, что все эти миллиарды лет холодной космической пустоты наступили мне на грудь и давят так, что рёбра трещат. Это давление безответных вопросов. Тогда я прячу взгляд вовнутрь, но изнутри на меня смотрит точно такой же древний небесно-синий океан.
Большие планеты Сгорали со скуки. Здесь воздуха нету, А значит — нет звука. Не сказкой, не былью, Не звери, не люди, Космической пылью Мы были и будем.
Мечтая сорваться со старой привычной оси, мы космос хотели вместить в человечьи объятья. Мы верили: небо раскроется, лишь попроси! Так нам говорили подросшие старшие братья.
Space may be the final frontier.
Стать видом, распространенным на множестве планет – вот чего мы хотим. Распространить нашу цивилизацию и жизнь на всю Солнечную систему и за ее пределы – вот будущее, которое восхищает и вдохновляет нас. Ради таких вещей захочется просыпаться по утрам.
Это возмутительно! Если коровы станут летать, то мне в космосе делать нечего!
Нет бога-творца, но есть космос, производящий солнца, планеты и живых существ: нет всемогущего бога, но есть Вселенная, которая распоряжается судьбой всех небесных тел и их жителей.
Космос не дружелюбен.
Пустота сверху, пустота снизу и еще большая пустота между ними, а в ней я.
Мы покорили открытый космос, но не свой внутренний мир.
Космос — это космос. Ничего похожего на Земле нет.
В космосе нет утра.
В космосе нет времен года: нет зимы и лета, нет весны и осени. Нет здесь какого-то конкретного вечера или утра, а есть только космос и более ничего.
Путь к звездам ведет через многолетнее заключение. Астронавтика пахнет тюрьмой.
Все. Вы совершенно правы. Я безумно хочу в Космос. <…> Мне нельзя в космос. Я высоты боюсь.
А мы летим орбитами, путями неизбитыми — Прошит метеоритами простор. Оправдан риск и мужество, космическая музыка Вплывает в деловой наш разговор. В какой-то дымке матовой земля в иллюминаторе Вечерняя и ранняя заря. А сын грустит о матери, а сын грустит о матери, Ждет сына мать, а сыновей — Земля.
Иногда мне кажется, что мы — черти, которые штурмуют небеса.
Небо не принадлежит ни одной стране.
Звёзды показывают нам Величие и красоту Вселенной, в которой, мы, вечные странники космоса, стремимся отыскать свою звезду.
Ее уже не было. Был громадный корабль. Почти живой организм. Уютный, спокойный, серьезный и собранный. Аврора чувствовала его весь. Целиком. Руки — катера, сердце — машинное отделение, крылья — дюзы… по проводам-нервам бежали импульсы, передавая ее волю… позволяя убогим протоплазменным существам передвигаться по космосу… Смешные люди… Странные люди. А впрочем, какая разница?
Не знаю, доказал ли я это всем, но я точно доказал это себе: мы не прикованы к этой планете.
Многие люди чувствуют себя маленькими, так как они маленькие, а Вселенная большая – но я чувствую себя большим, так как мои атомы пришли из тех звезд. Есть уровень взаимосвязи. Именно этого вы реально хотите в жизни, вы хотите чувствовать себя взаимосвязанным, вы хотите чувствовать себя важным вы хотите чувствовать себя участником происходящих случаев и событий вокруг вас. Именно это и составляет нашу сущность, просто быть живым…
Космос — неподходящее место для разговоров о любви. Как, впрочем, для любых разговоров. Это всё равно что громко смеяться в огромном соборе или пытаться вальсировать под гимны.
Космос — последний рубеж. Это путешествие звездолёта «Энтерпрайз». Его новая пятилетняя миссия: исследователь странные новые миры, искать новые формы жизни и новые цивилизации. Смело идти туда, где не ступала нога человека.
Мы насмотрелись слишком много фильмов о пришельцах из космоса. Иногда они приходят с посланием мира и всеобщего братства и делятся важнейшими для человечества знаниями. Однако гораздо чаще они приходят, чтобы поработить и убить нас, потому что видеоэффекты при этом получаются гораздо более впечатляющими.
Космос — удивительное место, полное загадок и риска, и… эм… крутости!
Кто-то сказал, что астрономия прививает смирение и воспитывает характер. Наверное, нет лучшего доказательства глупости человеческого тщеславия, чем этот далёкий образ нашего крошечного мира. Для меня, он подчёркивает нашу обязанность быть добрее друг с другом, беречь и лелеять бледно-голубую точку — единственный дом, который мы когда-либо знали.
В космосе нет времен года: нет зимы и лета, нет весны и осени. Нет здесь какого-то конкретного вечера или утра, а есть только космос, и более ничего.
Ты, наверное, думаешь, что все межпланетники — убеждённые небожители. Неверно. Мы все очень любим Землю и тоскуем по голубому небу. Это наша болезнь — тоска по голубому небу. Сидишь где-нибудь на Фобосе. Небо бездонное, чёрное. Звёзды, как алмазные иглы, глаза колют. Созвездия кажутся дикими, незнакомыми. И всё вокруг искусственное: воздух искусственный, тепло искусственное, даже вес твой и тот искусственный…
Опустила руки в золотистую жидкость, благо раны не до конца зажили, и погрузилась в душу корабля. Я — это корабль, корабль — это я. Девушки, сидящей в кресле пилота, нет, вместо нее я — сильный, мощный, дикий. Впереди угроза, рядом слабые, странные и неповоротливые, похожие на меня. Они не интересны. Хочу вперед, к звездам, которых не видно из-за сплошной стены камней. Я не люблю камни, они больно жалятся. Но и это не важно. Внутри меня жизнь, горячая, дышащая, будоражащая. Ради нее я существую.
История всегда повторяется. Первый полёт обращает нас в истинную веру. Первый же. Достаточно постоять здесь пятнадцать минут или полчаса и посмотреть на космос, осознавая, что ты ничтожен, как суетливая мошка. Смотришь на эти чертовски прекрасные звёзды и ловишь себя на том, что ты грохнулся на колени и ревёшь в три ручья. В животе жар, голова кругом. И с тех пор ты навсегда становишься кротким и смиренным.
Наступит и то время, когда космический корабль с людьми покинет Зе́млю и направится в путешествие. Надежный мост с Земли́ в космос уже́ перекинут запуском советских искусственных спутников, и доро́га к звездам открыта!
Люди современного большого города ослеплены уличным освещением, они лишились звездного неба. Космонавты пытаются вновь обрести его.
Объять многообразие явлений Космоса в единстве мысли, в форме чисто рациональной, умозрительной связи, по моему мнению, невозможно при настоящем состоянии наших эмпирических знаний. Опытные науки никогда не бывают оконченными, обилие чувственных наблюдений неисчерпаемо; ни одно поколение не сможет поставить себе в заслугу то, что оно обозрело всю совокупность явлений.
Вы не видите, насколько велик мир? Пой мне, Сатурн! Пульсар, отбивай ритм!
Он может выглянуть из окна и увидеть величие Вселенной, разворачивающейся перед его глазами. Его тусклыми непонимающими глазами. Словно кошка внутри транспортировочного кейса.
Чтобы заглянуть на миллионы лет назад, не нужно машины времени, — достаточно поднять голову и посмотреть на звезды.
— Папа, а на других планетах люди есть? — Не знаю, детка… Но если бы мы были одиноки, представляешь, сколько бы зря пропадало пространства…
Ты знал, что мы все состоим из звёздной пыли? Ты, я, твой отец. Все. Наши атомы формировались в звёздах. Не в тех, которые ты видишь сейчас. В древних звёздах. В тех, что взорвались и превратились в пыль… Наши тела сделаны из остатков древних солнц… Конечно, ты не увидишь в небе своего реального папу, но однажды его физическая сущность попадёт в космос, как и твоя, и моя. И мы вместе образуем новые звёзды.
The future is in the skies.
Давай посидим лучше посмотрим на промерзлый космос, И насладимся временем, что нам отведено. Я будто ближе к тем холодным, но сияющим звездам, Будто не тут совсем, а где-то там мой дом.
— Космос. Он огромен. В случае, если вы потеряете в нем ключи от машины, их будет практически невозможно отыскать. К счастью для Ретчета, капитан Коперникус Лесли Кварк был в деле. Его миссия — освободить единственного друга ломбакса. Да, без Кланка, Рэтчет был одинок во Вселенной. Одинок, одинок, одинок! — Ты ведь в курсе, что в корабле катапультируемые сиденья? — Прости. Думаю, ты мог бы сказать, что я слишком взбудоражен мыслью о возвращении к геройским делишкам. Оу, да! Этот дикий жеребец пробыл в стойле слишком долго! — Мда. Слушай, просто гляди в оба. Талвин говорила, этот сектор кишит наёмниками. — Не волнуйся, дружище. Ничто не ускользнет от моего всевидящего взора!
Космос и военная ракетная техника переплетены между собой.
Я ракета, летящая в космос, А твое сердце — луна, И я целюсь прямо в тебя, Прямо в тебя. До тебя 250 тысяч миль Ясной ночью в июне, И я целюсь прямо в тебя, Прямо в тебя, прямо в тебя.
И снится нам не рокот космодрома, Не эта ледяная синева, А снится нам трава, трава у дома, Зеленая, зеленая трава…
Если я и хочу куда-то отправиться, то это место точно находится не на Земле, а в космосе. Если бы я был кем-то вроде Билла Гейтса, я бы арендовал космический корабль. Это обошлось бы в каких-то пару сотен миллионов долларов.
Ночь прошла, будто прошла боль, Спит земля, пусть отдохнёт, пусть. У Земли, как и у нас с тобой, Там впереди, долгий, как жизнь, путь.
Странная красота темной стороны. Может, у меня воображение разыгралось, но иногда, когда я смотрю в иллюминатор, появляется ощущение, что и на меня оттуда кто-то смотрит.
Вы, люди, много рассуждаете о том, как полететь к звёздам, но всё время разбрасываетесь: вкладываете деньги в войну, популярную музыку, международные спортивные соревнования и воскрешение моды прошлых десятилетий. Если бы вы действительно хотели полететь в космос, вы бы это давно уже сделали.
Я верю, друзья, караваны ракет Помчат нас вперёд от звезды до звезды. На пыльных тропинках далёких планет Останутся наши следы.
Так как космос нас убивает? Главная проблема — давление, его там нет. Так что не задерживайте дыхание иначе лёгкие взорвутся. Разрывы кровеносных сосудов, отеки открытых участков. Забавный факт: температура кипения воды в вакууме ниже, что значит, что ваш пот и слюна закипят, как и жидкость вокруг глаз. Вы ничего этого не заметите, потому что через 15 секунд там вы вырубитесь, так как в вашей крови начнут образовываться пузырьки кислорода и через 90 секунд вы умрете. Космос прекрасен.
Если учёные NASA в 2012 году заявляют, что до сих пор не знают, как правильно защитить космический корабль от радиации в поясе Ван Аллена, какого чёрта мы должны поверить, что проникали сквозь него в скафандрах из алюминиевой фольги? Причём во время пика солнечной активности. Ответ очень прост: полёта человека на Луну никогда не было!
Если ты любишь смотреть на звездное небо, Если оно привлекает тебя своей гармонией И поражает своей необъятностью — Значит у тебя в груди бьется живое сердце, Значит оно сможет отзвучать на сокровенные слова о жизни Космоса.
— Как это — в шестьдесят пятом? Почему?! Речь же шла о шестьдесят седьмом!.. — Потому что американцы перенесли свой полёт. Теперь они планируют выйти в открытый космос раньше нас. Допустить этого мы не можем. — А допустит в космос неготовое изделие с буквами СССР на борту — можно? Обосраться перед всем миром — можно?!
Мы не знаем, что делать с иными мирами. Хватит с нас одного этого, и он нас угнетает. Мы хотим найти собственный, идеализированный образ, это должны быть миры с цивилизацией более совершенной, чем наша. В других мы надеемся найти изображение нашего примитивного прошлого.
Не будет ли наивным, право, полагать, что в целом космосе единственно на узенькой полоске между небом и Землёй вся уместилась его жизнь?!
… Вот жена окончательно поправится, погружу свое семейство на катерок, есть у меня такой, и махну куда-нибудь на природу. Порыбачить, у костра посидеть, поесть ухи… Но ведь вас такие мои мечты не устраивают. Вам космические подавай. А в этой области нам высказывать мечты не положено. Разве что общую для всех космонавтов, самую заветную: пошагать по другой планете, чтобы на ее пыльных тропинках оставить и наши следы, как в песне.
Ах… Ты только посмотри туда. Там же огромный совершенно другой мир! Мы можем смотреть на него, но не можем понять до конца. Мне, это напоминает о нем. Несправедливо. Великая жизнь угасла из-за случайности.
Солнце, Луна и звёзды давно бы исчезли… окажись они в пределах досягаемости загребущих человеческих рук.
Вы поймите, из космоса видно все гадости, которые люди делают на Земле: где кто что вылил, где что горит, где что рассыпано. Все это, где что происходит, все это видно.
Небо, космос, звезды… Они манят, зовут и поют. Они влекут к себе. И ночью девушке в первый раз приснилось, что она — громадный корабль, который идет по своей воле через космос. Приятно щекочет кожу-обшивку ледяной холод пространства, проносятся мимо метеориты, сияют лучи далеких звезд… Ей просто хорошо.
Они падали, падали, как камни падают в колодец. Их разметало, будто двенадцать палочек, подброшенных вверх исполинской силой. И вот от людей остались только одни голоса — несхожие голоса, бестелесные и исступленные, выражающие разную степень ужаса и отчаяния.
— Я облюю тебя. — По-моему, эти штуковины надежны. — Не лей бальзам на раны. Одна трещинка, и через тринадцать секунд вскипает кровь. А вдруг на Солнце вспышка? Нас в кресле живьём зажарит. А если случайно подхватишь андорианский лишай? Что ты начнешь говорить, когда из глаз потечет кровь? Космос – это риск и болезнь во мраке и тишине. — Нерадостные новости: Звёздный Флот действует именно в космосе. — У меня жена отобрала всё на этой проклятой планете после развода. Кости вот оставила. — Джим Кирк. — МакКой, Леонард МакКой.
Астронавтика — это чистый, ничем не запятнанный плод людского любопытства.
Когда в своих «Марсианских хрониках» Рэй Брэдбери наделил Марс дождем и пригодной для жизни атмосферой, пуристы от научной фантастики ворчали: такого просто быть не может. В предыдущем столетии астрономы – и писатели, подобные Герберту Уэллсу, которые заимствовали кое-что из их трудов, стремясь придать научно-фантастическому жанру соблазнительную достоверность, – считали Марс похожим на Землю. Уж если и возможна жизнь на другой планете, полагали они, то, скорее всего, именно там. Но к середине 50-х годов XX века, когда были изданы «Марсианские хроники», оценивать шансы на это стали иначе. Ученые сочли: климат на Марсе удушающе засушлив и невероятно суров, да и слишком холоден для дождя. Брэдбери вовсе не старался соответствовать актуальным научным воззрениям. На любой планете его гораздо больше интересовали человеческие судьбы. Он создал еще и дождливую Венеру, но вовсе не потому, что тогдашние ученые считали ее болотом галактики. Брэдбери просто любил дождь, который был, как любимый шерстяной свитер, созвучен его печали.
Не стану утверждать, что я в этом разбираюсь, но думаю, мы далеко не всё знаем о том, что прилетает к нам из космоса.
… жизнь продолжается и без меня. Я бы все равно исчез, лет через десять или двадцать. Если взглянуть на это из космоса, какая разница когда?
Они думают только о том, как вернутся в Космос. А мы только о том, как вернуть их домой.
НЛО и в самом деле существуют, в космосе существуют другие люди, стоящие на такой высокой ступени развития, что самые разумные люди по сравнению с ними глупы, как манекены из магазина верхней одежды — пластмассовые фигуры, неподвижно стоящие в витринах, демонстрируя нелепые модные наряды.
Он сказал: «Поехали!», Он взмахнул рукой. Словно вдоль по Питерской, Питерской, Пронёсся над Землёй…
Полна сарказма, в страхе нас держа, Наука предпочла бы точно знать, Как мы отсюда думаем бежать? С ней, нас подведшей к пропасти, дружа, Уж не её ли станем мы просить Нам указать, как можно до звезды Космические проложить мосты И световые годы отменить? Хотя при чём Наука здесь? — Любой Укажет нам любитель путь прямой. Путь тот же, что мильоны лет назад, Когда пришли сюда мы наугад — Конечно, если помнит кто-нибудь, Я, например, не помню, вот в чем суть.
Пока у нас самому молодому директору предприятия Роскосмоса будет 62 г, марсоходы нам будут только сниться, а Фобосы будут падать в грунт.
Звезды. Родные. Ясные и теплые. И космос тоже теплый. Кто сказал, что это ледяная бесконечная бездна? Смешные люди. Смешные, глупые, непонятливые… Космос — это стихия, сила, жизнь, бесконечность… это чудо. Даже если ты умрешь — ты будешь лететь бесконечно. И это прекрасно. Есть ли что-то лучше вечного полета?
Перед лицом Космоса большинство людских дел выглядят незначительными, даже пустячными.
Вряд ли мы постигнем это просто глядя в небо, там лишь звезды на черном, Для кого-то это целый мир, для кого-то лишь точка отчета.
Космос есть внутри нас, мы сделаны из звёздного вещества, мы — это способ, которым Космос познаёт себя.
Космос был советской религией, разумеется. Космонавты были, конечно же, богами или ангелами. А теперь у нас там сад и огород. Но есть надежда, что в принципе это своего рода Ноев ковчег, где лежат семена науки, техники и всего остального. И потом, если их правильно как-нибудь посеять, то взрастет опять наука, а не просто какие-нибудь бегонии или какая-нибудь там картошка. В принципе картошка тоже нужна, но космос-то круче.
На Марсе воду нашли — не знают, что делать с этой информацией, но слава богу, нашли.
Ты слишком жесток, вот что я тебе должен сказать. Таких, как ты, опасно пускать в космос – там все чересчур хрупко, да-да, вот именно, хрупко! Земля уж кое-как… приспособилась к таким, как ты, хотя это ей и стоило черти каких жертв.
Где-то в космосе Летит Голубой метеорит.
Космонавтика имеет безграничное будущее, и ее перспективы беспредельны, как сама Вселенная.
В космос. В космос всем! Быстро в космос собрались, рюкзаки собрали! Полетели! В космос.
Полёт в космос — это длительная командировка. Это гостиница, где всё временно.
У нас никто в Сибирь не хочет ехать, а вы говорите про полет на Марс.
Как они живут Вечность, миллиарды звёзд в любви? Видишь этот Путь Млечный? Знаешь, из его пыли слеплены и мы с тобой, Слеплены и мы с тобой.
Это космос. Много световых лет разделяют нас от него. Световые года измеряются не в днях или месяцах, а километрах. Это вполне логично, но я до конца еще не все понимаю. А это Млечный путь. Он состоит из большого количества звезд и астромических… астрических, астромонических… Одно из самых интересных созвездий — «Урса Мейджор», что в переводе с латыни — Большая Медведица. Оно было так названо, потому что однажды капризный бог Зевс захотел переспать с женщиной, на которой он не был женат. Вот все, что я хотела рассказать о космосе.
Открытый космос: пространство, удалённое более чем на 20 шагов от стойки бара.
Верить не хотят люди, что их внутренняя лаборатория имеет космическое значение.
Было время, когда я знал всё небо наизусть. Каждый спутник. Каждое созвездие. Каждый сувенир, оставленный на орбите космонавтами. Каждый обломок ракеты, запущенной в 60-е. В детстве я смотрел в небо и видел будущее. Оно принадлежало мне.
Дышал на меня серебряный космос Зеленой листвою и летним теплом, В огромном просторе услышу я голос, Разлившийся небом во мраке ночном.
«Придёт время, и наши космонавты привезут с Луны на Землю образцы тамошней породы», — писали мы в боевом листке. Мы страстно верили, что человек проникнет в космос, с огромной скоростью облетит вокруг Земли, а затем придёт пора волнующих стартов — к Луне, к Марсу, к Венере…
Пустой, бесплодный космос ужасает, он не спускает с нас стеклянных глаз. В хрустальных круглых окнах корабля созвездия застыли без движенья. Мы бережём свои воспоминанья о долах Дорис. В море без воды, без бурь, без волн, без ряби — вздорожали и взрывы чувств, и даже сновиденья. Пустячный вздох — как ветер в жаркий день, рыданья — родники, корабль — олень, что к Лире мчит бесшумно и легко, а Лира непостижно далеко, как будто не прошли мы долгий путь и время здесь не движется ничуть.
Он падал быстро, как пуля, как камень, как железная гиря, от всего отрешившийся, окончательно отрешившийся. Ни грусти, ни радости в душе, ничего, только желание сделать доброе дело теперь, когда всему конец, доброе дело, о котором он один будет знать. «Когда я войду в атмосферу, — подумал Холлис, — то сгорю, как метеор». — Хотел бы я знать, — сказал он, — кто-нибудь увидит меня?
Мне стихи мои подскажут Сотни слов простых и важных, Они истину укажут И помогут видеть пряжу…
- Шкура неубитого медведяКогда кто-то строит ни на чем не обоснованные расчеты, про него можно сказать: «Он делит (или продает) шкуру неубитого медведя». Эта поговорка стала у нас употребительной после перевода на русский язык басни французского баснописца Лафонтена (1621 — 1695) «Медведь и два охотника».Первая же встреча самонадеянных и недалеких юнцов с медведем — предметом их охотничьих надежд...