Джебран

Джебран Халиль Джебран (1883—1931) — ливанский писатель, философ и художник. Самый популярный на Востоке и Западе арабский автор ХХ столетия. ЮНЕСКО провозгласила 1983 год — год 100-летия со дня рождения писателя — годом Джебрана.

Воспоминание — род встречи.

Забвение — род свободы.

Достигнуть зари можно только тропою ночи.

Между воображением человека и обретением желанного лежит пространство, которое человек может преодолеть лишь своим страстным стремлением.

Ты слеп, а я глух и нем, так давай же возьмемся за руки и постараемся понять друг друга.

Значимость человека определяется не тем, чего он достиг, а скорее тем, чего он дерзает достичь.

Чувство юмора — это чувство соразмерности.

Когда Жизнь не находит певца, чтобы он пел ее сердце, она рождает философа, чтобы он измолвил ее разум.

Знать истину следует всегда, изрекать — иногда.

Подлинное в нас — молчаливо, наносное — речисто.

Каждое семя есть страстное желание.

Многие учения сходны с оконным стеклом. Мы видим истину сквозь него, но оно же и отделяет нас от истины.

Всякий дракон порождает святого Георгия и гибнет от его руки.

Поэзия — это поток радости, боли, изумления и малая толика слов из словаря.

Вдохновение всегда будет петь; вдохновение никогда не будет объяснять.

Великий певец тот, кто поет наше молчание.

Ваши разум и страсть — руль и паруса вашей плывущей по морю души. Если ваши паруса порваны или сломан руль, вы можете лишь носиться по волнам и плыть по течению либо неподвижно стоять в открытом море. Ибо разум, властвующий один, — сила ограничивающая; а одна страсть — пламя, сжигающее само себя.

Жажда покоя убивает страсть души, а потом идет, ухмыляясь, в погребальном шествии.

Нет большего дара для человека, чем тот, что превращает все его цели в запекшиеся губы, а всю жизнь — в нескудеющий родник.

Любовь, которая ищет что–либо помимо раскрытия своей собственной тайны, это не любовь, а расставленные сети, в которые уловляется лишь бесполезное.

Многим женщинам удается завладеть сердцем мужчины, но мало кто из них может им управлять.

Когда мужчина касается рукою руки женщины, оба они касаются сердца вечности.

Любовь — это пелена между двумя влюбленными.

Любовь дает лишь себя и берет лишь от себя. Любовь ничем не владеет и не хочет, чтобы кто–нибудь владел ею. Ибо любовь довольствуется любовью… И не думай, что ты можешь править путями любви, ибо если любовь сочтет тебя достойным, она будет направлять твой путь.

Любите друг друга, но не превращайте любовь в цепи: пусть лучше она будет волнующим морем между берегами ваших душ… Пойте, пляшите вместе и радуйтесь, но пусть каждый из вас будет одинок, как одиноки струны лютни, хотя от них исходит одна музыка.

Мужчины, которые не прощают женщинам их маленьких недостатков, никогда не насладятся их великими достоинствами.

Любовь и сомнение никогда не уживутся друг с другом.

Вечно было так, что глубина любви познается лишь в час разлуки.

Когда ты стоишь спиною к солнцу, то видишь только свою тень.

Ты свободен днем, под солнцем, и ты свободен ночью, под звездами. Ты свободен, когда нет ни солнца, ни луны, ни звезд. Ты свободен даже когда закроешь глаза на все сущее. Но ты раб любимого тобою, потому что ты любишь его. И ты раб любящего тебя, потому что он тебя любит.

Вы можете стать свободными лишь тогда, когда даже само желание искать свободу станет для вас уздой и вы перестанете говорить о свободе как об искомом и достигнутом.

Как может тиран властвовать над свободными и гордыми, если нет в их свободе тирании и нет в их гордости стыда?

Когда тень бледнеет и исчезает, угасающий свет становится тенью другого света. Так и ваша свобода, теряя оковы, сама становится оковами большей свободы.

Случается, что обман приносит успех, но он всегда кончает жизнь самоубийством.

Достигнув сердца жизни, ты поймешь, что ты не выше преступника и не ниже пророка.

Подобно тому, как святые и праведники не могут возвыситься над высочайшим, что есть в каждом из вас, так злочестивые и слабые не могут пасть ниже ничтожнейшего, что также есть в вас. И как ни единый лист не пожелтеет без молчаливого согласия всего дерева, так и причиняющий зло не может творить его без скрытой воли на то всех вас.

Жизнь — это шествие. Для того, кто идет медленным шагом, оно слишком быстро, и потому он выходит из него. А тот, чья поступь легка, считает его необычайно медленным и тоже из него выходит.

Есть ли больший недостаток, чем подмечать чужие недостатки?

Ненависть — нечто мертвое. Кто из вас хотел бы стать склепом?

Высочайшая добродетель в этом мире может в том оказаться пустячной.

Очевидное — это то, чего никто не видит, пока кто–нибудь не выразит его наипростейшим способом.

Терпимость — это любовь, страдающая надменностью.

Мудрость перестает быть мудростью, когда она слишком горделива, чтобы плакать, слишком серьезна, чтобы смеяться, и слишком поглощена собою, чтобы искать что–либо кроме самой себя.

Я выучился молчанию у речистого, терпимости — у нетерпимого и доброте — у недоброго; но как ни странно, я не испытываю ни малейшей признательности к этим учителям.

Фанатик — это глухой как пень оратор.

Преувеличение — это вышедшая из себя истина.

Факт — это бесполая истина.

Всего ближе моему сердцу царь без царства и бедняк, не умеющий просить милостыню.

Когда ты постигнешь все тайны жизни, то будешь стремиться к смерти, ибо она не что иное, как еще одна тайна жизни.

Если вы подлинно хотите узреть дух смерти, распахните свое сердце перед плотью жизни. Ибо жизнь и смерть едины, как едины река и море.

В глубине ваших надежд и желаний лежит молчаливое знание запредельного; и, как семена, спящие под снегом, ваше сердце видит сны о весне. Верьте снам, ибо в них скрыты врата в вечность. Ваш страх перед смертью — лишь трепет пастуха, стоящего перед царем, который вскоре возложит на него руку в знак милости. Разве в трепете пастуха не таится радость от того, что он будет отмечен царем? И разве не трепет беспокоит его всего более?

Рождение и смерть — вот два благороднейших выражения доблести.

Человек есть два человека — один бодрствует во тьме, другой спит при свете.

Между ученым и поэтом простирается зеленый луг: перейдет его ученый — станет мудрецом, перейдет его поэт — станет пророком.

Быть щедрым значит давать больше, чем ты можешь: быть гордым значит брать меньше, чем тебе нужно.

В сердце того, кто страстно стремится к красоте, она сияет ярче, чем в глазах созерцающего ее.

Красота — не потребность, а экстаз. Это не жаждущие уста и не пустая протянутая рука, но пламенное сердце и очарованная душа. Это не образ, что вам хотелось бы видеть, и не песня, что вам хотелось бы слышать, но образ, который вы видите, даже если сомкнете глаза, и песня, которую вы слышите, даже если закроете уши.

Только те, чьи сердца хранят тайны, способны постичь тайны наших сердец.

Мы сами избираем свои радости и печали задолго до того, как испытываем их.

Если ты вверишь свои тайны ветру, не кори его за то, что он откроет их деревьям.

Удивительно, что у тварей, лишенных хребта, самый крепкий панцирь.

У великого человека два сердца — одно истекает кровью, другое — стойко терпит.

Можно забыть того, с кем смеялся, но никогда не забыть того, с кем вместе плакал.

Произведение искусства — туман, изваянный в образ.

Когда вы трудитесь, вы исполняете часть самой ранней мечты земли, уготованную вам в те времена, когда эта мечта родилась. И, работая, вы истинно любите жизнь. А возлюбить жизнь через работу — значит приблизиться к глубочайшей тайне жизни.

Жизнь на самом деле есть тьма, когда нет стремления. Всякое стремление слепо, когда нет знания. Всякое знание тщетно, когда нет труда. Всякий труд бесплоден, когда нет любви.

Труд — это любовь, ставшая зримой.

Не допускайте к обмену людей с пустыми руками, которые расплачиваются своими словами за вашу работу.

Ни один человек ничего не может открыть вам, кроме того, что уже лежит в полудреме на заре вашего знания.

Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Новые
Старые Популярные
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
Сказал как отрезал:
  • На краю света (земли)
    Древние народы представляли себе Землю в виде тела довольно причудливой формы. Оно напоминало глубокую тарелку, за краями которой простирался, окружая ее со всех сторон, бесконечный океан. Таким образом, люди представляли себе, что пересечь Землю поперек, пройти ее «от края до края» было вполне возможно. Наши представления в области географии стали совсем другими, а в языке...